Все в сад!

Охота в заповеднике-2
итоги архитектурного года: кто и как охотится за зданиями в Петербурге

Подводя архитектурно-строительные итоги прошлого года, можно констатировать: в 2006-м в Петербурге занимались не воплощением архитектурных замыслов, а охотой на здания и территории. В итоге это оборачивалось громкими и не очень скандалами.

Волюнтаризм

За этими скандалами стоит несколько общих сквозных сюжетов. Два из них рассмотрены в предыдущей статье ("Город", No 5, 2007). Первый сюжет -- битва за бренды, попытки приватизировать старые бренды (Сенат и Синод, Биржа на Стрелке В. О.) и создать новые ("Газпром-сити"). Второй сквозной сюжет -- все скандальные проекты основаны на нарушениях высотного регламента и принципов охранного законодательства.
Третий сквозной сюжет -- волюнтаризм, то есть деятельность, руководствующаяся субъективными желаниями и произвольными решениями. Так освободили от исторического архива Сенат и Синод, так собираются депортировать музей из Биржи, так застроили современными домами кварталы в историческом центре -- у Биржевого переулка и возле Кирочной ул. на территории Преображенских казарм ("Парадный квартал", как именуют его в рекламе), так начали строительство второй сцены Мариинского театра (МТ-2), поторопившись снести ДК им. Первой пятилетки и другие здания -- среднюю школу и, например, фрагмент Литовского рынка (наб. Крюкова кан., 5) работы Д. Кваренги, сохранение которого в составе МТ-2 было обязательным обременением.
Кстати, забавно, что с фрагментом рынка ("лавкой"), построенным в 1789 г., поначалу носились как с писаной торбой, долго обсуждали, как его сохранить, как вмонтировать в новое здание Перро. А когда в процессе тотального сноса всего, что в этом квартале находилось, "случайно" снесли и эту "лавку", никто о ней и не всплакнул, даже те, которым это следовало сделать по должности. Рухнула -- и черт с ней, и без нее проблем хватает.
Теперь же, в начале 2007 года, Валерий Гергиев, который с 2001 года так страстно желал строительства МТ-2, демонстрирует равнодушие к этому проекту и в чем-то обвиняет Доминика Перро. Эта игрушка Гергиеву надоела, с ней он играть уже не хочет, потому что у маэстро появились сразу две новые: МТ-3 (Концертный зал на ул. Писарева/Декабристов) и будущий Дворец фестивалей внутри Новой Голландии, который фактически является МТ-4. То есть волюнтаризмом являлось само решение о строительстве МТ-2, коль скоро он так быстро "разнадобился" В. Гергиеву, но следствием того же волюнтаризма была и дикая спешка со сносом зданий до окончания всех экспертиз, в частности, инженерно-геологических. Зачем надо было сносить целый квартал, если еще не было известно, какой результат даст экспертиза?
Наконец, волюнтаризмом, как выяснилось, был вообще выбор архитектора Д. Перро как такового, ибо еще год назад выяснилось, что здание по его проекту не влезает в отведенное пространство (в связи с чем встал вопрос о сносе зданий по другую сторону Минского пер.), а в 2006 году оказалось, согласно заключению Главгосэкспертизы от 21 декабря, что проекты купола и железобетонного каркаса, изготовленные разными проектными организациями, не согласуются друг с другом; и нет доказательств надежности всей конструкции. В каком тогда смысле проект Перро победил в конкурсе летом 2003-го?

Концертный зал

Следы волюнтаризма хранит и Концертный зал Мариинского театра, МТ-3, введенный в строй в конце 2006 года. В начале 2007 года французский архитектор Ксавье Фабр, по проекту которого Концертный зал был достроен, дал одной московской газете пространное интервью, из которого следует, что строители (ООО "Невисс-Комплекс") в процессе строительства делали, что хотели, нарушая его проект, а возможностей авторского надзора не было. Например, летом зал обили деревянными панелями, не покрыв перед этим крышу, потом прошел сильный летний дождь, после чего все панели пришлось заменить.
В КГИОПе мне подтвердили, что здание построено со значительными изменениями авторского проекта, например, в проекте Фабра иной была кровля, более стильной, иным внутреннее оформление. Все упрощено, сделано "технологично", то есть более простым в изготовлении. В ряде случаев архитектор шел на компромиссы, не желая портить отношения перед более важной работой -- реставрацией старого здания МТ (но в итоге компромиссы оказались напрасными, так как договор на реставрацию был расторгнут), в ряде случаев все делалось "само собой" -- архитектора ставили перед фактом.
Особенно пострадал от волюнтаристского самостроя фасад здания, выходящий на ул. Декабристов. С лирой и восемью бюстами он приобрел кичевой вид, причем точно известно, что фасад с этим нагромождением украшений вообще не соответствует проекту Фабра, бюсты должны были располагаться вообще в других местах, сделать их надо было из другого материала... Но я так и не смог выяснить, кто же фасад создал. Может быть, это плод фантазий самого Гергиева?
Нелепость фасада соперничает с нелепостью размещения парадного входа в Концертный зал со стороны двора, рядом со стадионом Академии физкультуры им. Лесгафта (часть которого для новостройки была отхвачена) и брандмауэрами близлежащих домов. Это полное и волюнтаристское игнорирование контекста, которое не помешало журналу, издаваемому на деньги строительного комплекса, очень высоко оценить новое здание, назвав его "событием федерального масштаба": "видозмененный образ исторической постройки не только не конфликтует со сложившейся средой окружающей застройки, но и неким непостижимым образом гармонизирует ее. Здание концертного зала... создает ощущение градостроительной завершенности этого уголка Коломны". Однако никакой завершенности-то и нет, потому что само размещение Концертного зала именно таким образом было результатом фирменного волюнтаризма.
Я, естественно, связался с ООО "Невисс-Комплекс", поговорил с техническим директором М. Клещёвым, но не выяснил решительно ничего, так как, по словам Клещёва, почти все утверждения Фабра являются ложью (в частности, про замену панелей), однако, в чем заключена правда, Клещёв отказался говорить в отсутствие Фабра. "Вот пригласите его, тогда поговорим..."
Теперь у волюнтаризма появляется дополнительная юридическая поддержка. С 1 июля 2007 г. прекращается лицензирование деятельности по проектированию, строительству, а также инженерным изысканиям для строительства зданий и сооружений в связи с принятием федерального закона от 29.12.2006 No 252-ФЗ. То есть любая строительная фирма сможет сама рисовать для себя проекты и сама для себя проводить изыскания. Это удобно.

Снос и строительство

Битва за бренды, беззаконие и волюнтаризм -- три основных сюжета 2006 года. Что касается сюжетов "рядовых", то есть обычной практики сноса и строительства, то 2006 год дал целый ряд характерных примеров, причем уже в самом центре города: снос дома 26 по Литейному пр. летом 2006 г., снос домов на Невском пр./ул. Восстания в октябре 2006 г., снос дома на пересечении Литейного пр. и ул. Чайковского (д. 5/19 по Литейному) 26 декабря 2006 г., подготовка к сносу домов 11 -- 15 на Лиговском пр.
Дома это рядовые, не памятники архитектуры, многие в плохом состоянии (доведены до этого состояния многолетним отсутствием ремонтов). Но это та фоновая застройка, тот градостроительный контекст, который составляет окружение памятников архитектуры. И именно атакой на фоновую застройку центра отличился 2006 г.
Стоит для истории отметить, что снос дома 26 по Литейному привел к оседанию фундамента дома 24 -- дома А. Д. Мурузи и появлению в стенах трещин, а снос дома 5/19 и вовсе оказался незаконным: инвестору (ООО "Адамант") оно было передано на реконструкцию под гостиницу, а разрешена была только разборка аварийных перекрытий, но не всего здания. В итоге возник скандал, и губернатор В. Матвиенко обещала применить к "Адаманту" административные и финансовые меры.
В связи с трещинами в доме Мурузи могу напомнить и историю строительства гостиницы "Невский палас" (в результате которого пришлось разобрать дома 55 и 59 по Невскому пр., так как стены "растрескались"), и историю строительства гостиницы "Амбассадор" на пр. Римского-Корсакова, 7 (в результате пришлось расселять и сносить стоявший рядом дом 5, а дом 3 перевести на режим мониторинга). Могу привести и другие примеры: Капелла (трещины при строительстве апартамент-отеля в смежном корпусе), Театр музыкальной комедии (трещины при строительстве "галереи бутиков Гранд-палас").
Самое любопытное, что все знают про регулярность этого явления, знают, что здания в Петербурге стоят как на надувной резиновой подушке, и если снять давление с одного угла, все остальные придут в движение. Однако, несмотря на повторяемость, никаких превентивных мер не принимается, так как это может сильно удорожить строительство. Тем более когда речь идет о фоновой застройке, о "не памятниках".
6 февраля в Доме архитектора открылась выставка, посвященная архитектору Ипполиту Претро (1871 -- 1937). В Петербурге он строил в основном доходные дома. Из 28 только три являются охраняемыми. Но это не значит, что остальные можно спокойно снести -- без них центр города утратит подлинность, наполнится протезами. Между тем практика показывает, что после сноса дом уже практически никогда не возвращается в исходное состояние, хотя всегда раздаются обещания -- правда, не архитекторов и строителей, а исключительно инстанций контроля, -- что фасад будет иметь первоначальный вид после того, как дом построят снова.
Например, множество обещаний такого рода сопровождало снос домов по ул. Восстания, 2/Невскому пр., 116. Речь идет о части большого архитектурного проекта, касающегося квартала 130 -- между ул. Восстания и Маяковского, Невским пр. и ул. Жуковского. Начало реализации проекта было положено строительством гостиницы Novotel Saint-Petersburg Centre (архитекторы М. Мамошин, А. Богатырева и А. Юдин), которую открыли в конце июля 2005 г. Гостиница находится внутри пространства квартала и вписана очень тактично. Теперь принялись за здания по ул. Восстания и Невскому пр. -- по проекту Ю. Земцова и М. Кондиайна здесь создают торговый центр Stokman (Невский пр., 116 -- ул. Восстания, 2), а по проекту Ю. Митюрева -- гостиницу (ул. Восстания, 4).
Проект в целом интересный, но все дело в реальной практике: изменение размера оконных проемов и дверных блоков, надстройки, мансарды, корпуса во дворе, которые торчат над основным зданием иногда на 4 -- 5 этажей, -- все это приводит к кардинальному изменению внешнего облика и здания, и квартала, и улицы. Не говоря уже об утрате подлинности. Скажем, много раз торжественно обещали, что фасады зданий по Невскому пр., 116, и ул. Восстания, 2, будут иметь исторический вид. Однако сейчас эти здания закрыты гигантским маскировочным щитом, который украшен картинкой нового фасада. На этой картинке можно легко разглядеть, что новый фасад не будет иметь ничего общего со старым. Гигантские окна на первом этаже, отделка другими материалами, надстройка, иной вид кровли и прочая отсебятина, нравящаяся заказчику. Всё будет другое.
На изображениях гостиницы (ул. Восстания, 4) по проекту архитектурной мастерской Митюрева (Архитектурный ежегодник. СПб., 2006) отчетливо видна двухэтажная надстройка над историческим карнизом. Потом, раз это гостиница, с неизбежностью появится кичевое крыльцо с "бродвейским" навесом и т.п. И никакие инстанции контроля производство этого уродства не смогут предотвратить. Иными словами, все обещания сохранить хотя бы старый вид фасадов оказались неправдой.
Кстати, 8 февраля 2007 г. возник скандал, связанный с тем, что дом 116 по Невскому пр. сносили таким варварским способом, что теперь с большой вероятностью может рухнуть фасадная стенка дома 114. В итоге и фасад дома 114 может утратить подлинность и приобрести другой вид.
Петербургская архитектура славилась уникальной выдержанностью огромных ансамблей, не распадающейся, как в городах с длительной историей, на участки разновременной застройки (Ю. М. Лотман). Теперь эта разновременность сознательно вводится повсюду. Можно, конечно, после сноса восстановить все в прежнем виде. Но этого демонстративно не делают.
Естественно, на мои возражения по поводу, скажем, гигантских витринных окон первого этажа в будущем универмаге на Невском, 116, или двухэтажной мансарды на гостинице в доме 4 по ул. Восстания мне сразу контрвозразят: город должен развиваться, мы не можем стоять на месте! Но не странно ли, что развитие города заключено в дополнительном количестве гостиничных номеров, которые обеспечат инвестору толику дополнительной прибыли?
Для сравнения: японский архитектор Курокава составил записку с предложениями по развитию Петербурга. В частности, он считает, что Петербургу "необходимо срочно развивать новые системы общественного транспорта и парковочные системы автомобилей. Без создания этих систем общественного транспорта и парковки жизнь людей и деловая среда Санкт-Петербурга будут полностью разрушены". Вот это -- в общепринятом смысле -- есть развитие города, а не устройство мансард и изменение рисунка фасадов.

Исключение из списков

Удивительно, но начало уничтожению подлинной фоновой застройки Петербурга в данном случае было положено приказом председателя КГИОПа от 06.08.2004 No 8 -- 102, которым дома по адресам: Невский пр., 116, и ул. Восстания, 2, -- исключались из Списка выявленных объектов культурного наследия (в который были включены приказом председателя КГИОП от 20.02.2001). По сведениям депутата ЗакСа А. Ковалева, которые он огласил в октябре 2005 г., из 36 объектов по приказу от 06.08.2004 было снесено более половины.
При этом произошла странная вещь: в 2001 году объекты были признаны памятниками, а всего через три года заключение стало прямо противоположным, после чего объекты сразу оказались инвестиционно привлекательными. Упомянутый снос домов 11 -- 15 на Лиговском пр. также оказался возможным благодаря приказу председателя КГИОП от 06.08.2004. Сразу же появился инвестор и проект мастерской "Рейнберг & Шаров".
Очередной приказ председателя КГИОП No 8 -- 62 от 14.06.2006 из Списка выявленных объектов культурного наследия 2001 года удалил еще много домов, в том числе: Вознесенский пр., 41; Волховский пер., 4; Колокольная ул., 14/Поварской пер., 14; Литейный пр., 52; Мучной пер., 3; Невский пр., 98; Фурштатская ул., 43; Чайковского ул., 47.

Монстры в городе

Яркий пример разрушения фоновой застройки дает Большой пр. П. С., где в 2006 году появились два остекленных высотных новодела -- торгово-бытовые центры в домах 48 и 58 (архитектурная студия "Т.С.К. -- плюс", руководитель проекта А. Титов, главный архитектор С. Тихановский). Оба не соответствуют стилю, ритму, материалу окружающих зданий, оба спроектированы так же, как проектируют для районов новостроек.
Причем нетрудно было построить здесь здания в стиле окружающей среды -- нет, демонстративно строят нечто контрастное, это демонстрация антиисторизма -- новой доминирующей концепции, о которой я писал многажды. К тому же ситуацию в этом месте Большого пр. усугубляет монструозный дом 37, стоящий как раз напротив двух "стекляшек". Здание, строительство которого завершено в 2006 году, -- результат архитектурного творчества мастерской Е. Герасимова, это гостиница "Северная Пальмира".
Такой монстр мог присниться только в страшном сне. Трехэтажное здание бывшей Введенской гимназии, на фасаде которого уже облезла розовая краска (хотя строительство только-только завершилось), дополнено расположенным позади него то ли девяти-, то ли десятиэтажным массивом гостиницы, шесть-семь этажей которого возвышаются над историческим зданием гимназии. Я даже не хочу считать метры в высоту -- зрительный эффект удручающий, на узком Большом проспекте воздвигать здание такой величины было категорически нельзя. Впечатление такое, что гигантский дом взгромоздили на другой, поменьше, отчего гимназия кажется мелкой, игрушечной и абсолютно лишней, ее хочется убрать, чтобы она не заслоняла низ девяти-десятиэтажного комода. Сюда надо водить студентов архитектурных факультетов и пугать: такая участь ждет и вас; не будете ходить на лекции -- станете такими же, как Герасимов.
По сравнению с этим монстром даже отель на пл. Островского (его строительство завершено в 2006 г., теперь идет отделка), нарушивший доминантность Александринского театра, кажется верхом изящества. Но там общественность следила и возмущалась, а здесь все делалось без присмотра. Если бы действовали нормальные "Правила землепользования и застройки", такие монстры появиться бы не могли. Вообще вред, который нанесла центру Петербурга деятельность одного только Е. Герасимова, уже сравнима, по моему мнению, со всеми разрушительными последствиями Великой Отечественной войны.
Между прочим, на участке домов 13 -- 15 по Лиговскому пр. собираются строить административное здание по проекту мастерской "Рейнберг & Шаров". Здесь предложен аналогичный проект: низкое здание на красной линии и подавляющий его высотой и величием корпус позади.

Положительное

В заключение о положительных впечатлениях. Во-первых, есть большие успехи в реставрации, к ней иногда проявляют интерес даже частные инвесторы, отдельные здания восстанавливаются не только снаружи, но и внутри.
Во-вторых, монстр архитектора П. Юшканцева на Владимирской пл. украсился двумя вазами благородной древнегреческой формы, поставленными на аттик. Нелепый бельведер дополнился нелепыми вазами.
В-третьих, одним из красивейших мест в городе обещает стать "Балтийская жемчужина". Скоро там появится целый комплекс скульптур работы А. С. Чаркина. Видимо, лозунги на народной демонстрации 17 января 2007 г. ("Люди! Осторожно! Творческая деградация А. С. Чаркина заразна!"; "Матери! Закройте глаза своим детям, закройте окна -- Чаркин творит"; "Не позволяйте А. С. Чаркину сорить своими скульптурами. Наш город не мусорное ведро!") мастера только мобилизовали, и он готовится украсить своими работами китайский квартал.
| Михаил Золотоносов |